Робар стоял в центре главного зала храма Судьбы, его взгляд скользил по высоким сводам, украшенным фресками, изображающим божественные предначертания. Свет, проникающий через витражные окна, падал на каменный пол, покрытый слоем пыли. Вокруг него кипела работа. Перестройка шла по плану.
Рабочие куайты, одетые в простую одежду, снимали алтари, аккуратно укладывали каменные плиты на тележки. Другие выносили обломки статуй. Их лица, некогда внушавшие благоговение, теперь казались просто кусками камня. Всё, что напоминало о старом порядке, убиралось, но стены, колонны и своды оставались нетронутыми. Это было важно. Храм должен был сохранить свою мощь, но изменить своё предназначение.
Робар прошёл в сторону одного из боковых залов, где уже начались работы по перепланировке. Там, где раньше было пространство для молящихся, теперь устанавливались ряды деревянных лавок для присяжных. В центре зала возводили судейскую трибуну — высокую, массивную, из тёмного дерева. Над ней уже висели символы суда: весы и меч, выкованные из железа. Всё было строго, просто и без излишеств.
Заложив руки за спину, юноша подошёл к одному из мастеров.
– Трибуна будет собрана к концу дня, Верховный Инквизитор, - сказал мастер, отрываясь от работы.
– Хорошо, - Инквизитор коротко кивнул. Его колючий взгляд остановился на фресках, которые всё ещё украшали стены. Эти росписи с изображением связанных с Судьбой деяний теперь казались неуместными, почти насмешкой. Юноша указал на них мастеру.
– Закрасить, - коротко отчеканил он приказ. Голос был ровным, словно лишенный эмоций. - белой краской. Никаких изображений. Только чистая стена.
Мастер с ужасом и сожалением в глазах посмотрел на стену. Через силу кивнул, вытер проступающий со лба пот. Робар чувствовал боль и уныние, охватывающее словно щупальцами спрута, куайтов, что проводили здесь работы. Ещё бы, столько лет, столько поколений их семей возносило здесь молитвы, а теперь храм Судьбы больше не был похож на место для молитв. Теперь это уже было похоже на зал суда — холодный, строгий, а главное справедливый. Своды, которые раньше усиливали голоса молящихся, теперь будут усиливать голоса судей, выносящих приговор. Свет, проникающий через витражи, будет освещать не молящихся, а лица обвиняемых. Всё было переосмыслено, перестроено, но основа осталась прежней. Мощь храма теперь служила новому порядку. Теперь это место действительно имело власть над судьбами тех, кто сюда попадет.
– И да будет просящий о справедливости здесь услышан..
Покинув стройку, Робар вышел на улицу, где уже стояли тележки с материалами для дальнейших работ. За кованной оградой с надрывом ревели пожилые женщины, молодые причитали, кто-то падал на колени и просил демонов остановиться. Робар велел их лишний раз не трогать. Только особо рьяных, пытающихся мешать перестройке, показательно разок стегануть плетью. Не более.
Юноша вздохнул чистый, лишенный строительной пыли, воздух. Прохладный ветер путался в отросших багряных волосах.
– Все идёт по плану.. это очень даже хо-ро-шо.
