Со стороны перешептывавшихся Рей и Оры вдруг донесся какой-то новый звук. Не сразу стало понятно, что это, но постепенно звуки сложились в речь, в которой даже угадывалась мелодия... Получается, тогда это была не речь, а пение. По крайней мере, слова:
Река широка, мне не перейти,
И нету крыльев у меня;
Мне лодку на двоих подайте -
Переплывем, любовь моя и я.
Точно были бы пропеты, если бы их не "пели" голосом астматика-курильщика, находящегося на последнем издыхании от туберкулеза (или осложнения от курения; в общем, от некоего страшного недуга легких и горла), а также, возможно, заложившим за воротник смертельно опасное количество адского пойла, которое уже давно отправило бы на тот свет любого нормального человека, но этот курилка ещё почему-то был жив, хотя и с трудом.
