Боль на какое-то время отступила, а Ора заметила перед собой несколько человек в красных, черных и красно-черных колпаках и ливреях, каменные стены с коптящими факелами и прибитыми кандалами, стеллажами инструментов, дыбами, колесами...
- А у нас свежая шлюшка!
- Ха-ха, а она ничего! Скажем спасибо Неферту. Удосужился такую бабу к себе склонить!
- И Мифсу тоже спасибо - пнул кеанолов так, что набегу такую ягодку сорвать забыли!
Взрыв грубого хохота. Грубые руки тут же начали... осквернять невинное тело Оры своими прикосновениями. Один из палачей с размаху влепил ей очень, очень болезненную оплеуху, а затем взял за волосы, и, заглядывая ей в глаза из черноты прорезей своего красного колпака, произнес с хищным, мерзким оскалом:
- Добро пожаловать в "Плач Предателей", Истейниха.
Её секли. Её били. Ею пользовались по-всякому, заботливо давая каждое утро отвар трав, чтобы не обрюхатить, а то это затруднит отправление правосудия. Её пытали водой чуть не до смерти, её оставляли в клетке, её раны от плетей засыпали солью и жгли, её истязали, её пытали, её унижали и над ней издевались, стараясь только не сделать калекой или инвалидом - могли назначить испытание поединком, да и зачем так уж портить товар, будущую рабыню de rem?
В полубреду, между черными провалами бессонных забытий, она лежит, перебирая что-то в памяти. О чем-то... мечтая, даже в темнице, даже в таком состоянии. Может быть, её не сделают рабыней-шлюхой, и на рудники тоже не отправят, а она станет рабыней-садовницей? Будет заботиться о саде, не своем, но чьем-то, следить за розами, шиповниками, жасминами, подстригать изгородь, ухаживать за клумбами, создавать что-то красивое... Светлые, но такие безумные грезы, как лихорадка...
Вынырнув из очередного забытия, она слышит, кто-то говорит ей... "Лейтесь, слезы, бейте из своих ключей! Навеки изгнан, буду горевать я там, где птица ночи, всех черней, свою злосчастную печаль собралась воспевать." Нет, нет, это пение, откуда? Слева, здесь, прильнуть ухом и слушать...
Тщеславный свет, умерь свое горенье!
Ночь не бывает слишком темной
Тем, кто последнее спускает в прах везенье:
Свет лишь обнажает стыд срамной.
Ора улыбается, впервые за... Сколько времени? Недели? Месяцы? А может, она здесь уже годы? Она знает эту балладу, и своим высоким голосом стала тихо подпевать...
Моим несчастиям пройти не суждено,
Нет жалости в людских сердцах;
И слезы, вздохи, томлений стон
Остаток дней моих тоскливых
Лишили радости любой.
... Снова черный провал... Запоет сегодня? Прильнуть ухом и слушать... Ч-что это?! Крик! Нет! И оглушительная, сильнее, чем до него, тишина. Больше из-за той стены не донесется ни звука... Даже крысы не будут скрести.
Ушат холодной воды.
- Проснись и пой, потаскуха! Кончился твой срок, ха-ха... Не радуйся: поедешь в Нистейн, в Академию Луны и Солнца... Там твое предательское нутро быстренько изучат, шлёндра!
Взрыв грубого хохота... Повозка с другими заключенными... В одном из лиц Ора узнает Твайса, мертвого уже давно Твайса, в другом - кажется, Грейту...
Неллайка очнулась, тяжело дыша, после погрузки в повозку, снова в... Где бы она ни находилась до этого. Некоторое время она просто... Была. Даже не чувствуя, лежит или стоит. Потом зародилась мысль. "Плач Предателей... Хм... Я же говорила об этом... Это же..."
Ора раскрыла свой рот и затряслась в беззвучном смехе.
